Про любовь можно разные вещи сообщить. Что она есть. Что ее нет. Что она покупается и продается (есть масса доказательств). Что она не покупается и не продается (тоже есть масса доказательств). Что она спасет мир (есть и такое мнение). Что она не спасет мир (трудно спасти того, кто сам спасаться не хочет. Это же насилие!) Что зачем вообще спасать мир – он (мир) – заслужил Апокалипсис-шоу (наверняка будут по ТВ показывать). В общем, запутанная история – эта Любовь.
А вот у меня простая история – получилась. Жили у меня два попугая. Жили, не тужили. Попугаев назвали Клара и Керек. Почему так назвали – вероятно, нужно пояснить. Клара – ну тут нам было легко. Смотришь на неё, как она ведет себя, и сразу понятно – Клара! Почему Керек? Да в общем-то – такая же фигня. Назвали попугаев и стали их любить, для этого и завели же.
Попугаи – тоже любили друг друга. Клара не отлипала от Керека. Смотрела на него влюбленно. А Керек охранял Клару. Непонятно от кого. Им ведь ничего не угрожало, потому что мой дом, а следовательно и их клетка (не моя, Слава БОГУ) – хорошо охраняется.
Когда у меня было плохое настроение, и появлялось упомянутое выше мнение, что красота мир не спасет, то я смотрел на попугаев. Становилось легче. Для этого наверное – их и завели.
А потом Керек заболел. Какой-то грибок подхватил. Я лечил его как проклятый. Долго, дорого. А Клара от Керека не отлипала, целовалась с ним, больным, облезшим, страшным, целовалась – круглосуточно. Прямо жена декабриста.
Потом Кереку стало хуже, я повез его в больницу, стационар. Оказалось, есть такой. Но повезти пришлось их вместе. Клара руки мне клевала, когда я пытался забрать из клетки Керека. Клевала сильно, как могла, воевала со мной – за свою любовь. Я уступил. В стационаре врачи удивились, а один врач, эдакий птичий доктор Хаус – сказал: надо же, какие очевидные отношения у попугаев! Я согласился с ним. Я сам так думал. С тех пор как знал их.
Неделю лечил птичий Хаус – Керека. Через неделю – звонит мне и усталым голосом хирурга из кино говорит – все в норме, беда позади, забирайте ваших влюбленных. Потом помолчал и сказал: Это ваша Клара его вытащила. Любовь – есть – так получается, что ли? Я сказал – получается, так.
Потом я поехал за птицами. Настроение было праздничное. Все светофоры по пути были зелеными, а люди – красивыми.
Когда я приехал, меня встретил бледный растерянный птичий Хаус. Он сказал: Умер ваш Керек. Резко. Сердце не выдержало. Простите.
Я сказал: блять.
Потом я забрал Клару. Привез ее домой. По дороге она молчала. Она не понимала, что происходит.
Все светофоры стали красными, а люди – уродливыми.
Дома я сделал для Клары все. Все что мог предложить человек – попугаю. Купание, еда такая, еда сякая, игрушки всякие. Клара сидела и молчала. Она не понимала, за что ей такие – ненужные почести и когда, наконец, ей вернут главное.
На следующий день я решил привезти ей нового друга. Я ведь рассуждал как человек. Умер старый друг. Надо достать нового.
Проснулся утром, с этой мыслью, и пошел сразу к Кларе, чтобы поговорить с ней, сказать, что все будет хорошо, что я поехал за новым Кереком. А Клара мертвая, спокойно так лежит в углу.
Похоронил я их в саду, рядом.
Я сидел на их могиле и думал – надо же. Какие очевидные отношения у попугаев. Были. И еще я думал. Как мало я знаю людей, про которых можно сказать то же самое.