Были предательства и среди новых друзей. Правдой будет сказать, что причины предательств нередко были совсем не романтическими и к идейным разногласиям не имели никакого отношения. Часто это были деньги.

Деньги – не бумага. Страшно ошибается тот, кто думает, что деньги – бумага. Деньги – это сами люди. Деньги позволяют купить их время, их внимание, их уважение, и… Вот тут истинный романтик скажет – да, но только не любовь. Что я скажу в ответ? Я подумаю, прежде чем сказать. И скажу – да, согласен, но только не любовь. Деньги не могут купить любовь. Но деньги – это удовольствия, много разных удовольствий, а люди не могут жить без удовольствий, потому что это скучно и трудно, и поэтому люди хотят больше денег, как можно больше. Когда хотеть денег они начинают так сильно, что перестают понимать, что делают, перестают видеть себя со стороны, они предают. И друзей, и – увы, огорчу даже истинного романтика – и любовь. Предательство из-за денег – унылое, позорное зрелище. Почти всегда я старался не воевать в этом случае, многие вокруг удивлялись, ведь надо за такое наказывать – мне говорили, ведь ты столько потерял, почему ты не накажешь его и почему не вернешь то, что принадлежит тебе? А я прощал. Не знаю, почему.

Я думал – то, что принадлежит мне, нельзя у меня отнять и украсть. То, что у меня украли – значит, было не мое. И еще. Противно было. Видеть больше такого человека не хотелось, не хотелось видеть это жалкое зрелище – вместо человека, которому доверял, которого уважал и любил. Я всегда стараюсь запомнить о человеке лучшее – вот такое у меня свойство. Но бывает, к сожалению, так, что сам человек изо всех сил мне не дает этого сделать.

Бывало и такое, что я не прощал. Но и тут должен признаться, что уж совсем редко я не прощал потому, что не мог простить. Бывало такое, что я мог простить, но интересы дела, в которое я искренне верил, нужно было защитить. Можно предать и продать меня, но нельзя предавать – дело, которому служу я, и не только я, ради которого живут и умирают люди. В этих случаях я знал – за это надо наказывать, и мне приходилось наказывать людей. Мне всегда это было тяжело – и не просто тяжело. Невыносимо тяжело. Потому что я знаю, что в душе я все равно прощаю этого человека, но я знаю, что прощать не должен, а должен наказать, и я делаю это. Не стыжусь признаться, что каждый раз после этого я приезжал домой, закрывался в своей квартире, и я плакал. Мне было жалко наказанного мной человека. За то, что он такой ничтожный и слабый. И себя, за то, что я ничего не могу изменить.